"Их понять можно - им жрать нечего"

В октябре 2019 года в Приморском крае произошло столкновение между пограничниками и северокорейскими браконьерами. Нарушители применили силу, пытаясь отбиться, но сбежать не удалось: был задержан экипаж двух шхун – около 70 человек. Сейчас несколько рыбаков из Северной Кореи находятся под стражей в СИЗО Находки, ожидая суда. Их обвиняют в применении насилия к представителям власти. А местные жители тем временем находят применение пиратским шхунам, которые остались без хозяев.

"Ну, выйдут пограничники, ну и что?"

Самая южная точка Приморского края – поселок Хасан – расположена на пересечении трех границ: Китая, России и Северной Кореи. Граница так близко, что уже на подъезде невооруженным глазом видна китайская пагода, а на побережье находится самое известное место скопления шхун северокорейских рыбаков.

Местных жителей здесь практически не осталось. Среди разваливающихся каменных двух- и трехэтажек попадаются только небольшие хозяйства. Сам поселок расформировывают и всех переселяют в Новый Хасан, расположенный ещё ближе к границе, можно сказать, в тени пагоды.

– А мы что, мы свой век доживаем, – только и отмечают двое мужчин, проезжающие на тракторе. Пытаемся узнать у них, где здесь тропа на пляж. – Но там же граница уже, там проезда нет.

Проезжаем дальше и тут же, за главной улицей поселка, упираемся в погранпост. Колючая проволока, вышка, – всё как положено, однако людей в форме не видно. И туристы из Владивостока, которые приезжают посмотреть на кладбище погибших кораблей, спокойно едут дальше.

Дорога превращается в колею. Проехать по этим ухабам вдоль самой границы может не каждая машина. Кое-как петляем по полю около часа. С корейской стороны пограничников тоже не видно.

Прямо на берегу, частично погруженные в воду, лежат хорошо сохранившиеся шхуны. Острые носы обиты автомобильными покрышками, борта замазаны чем-то черным. На палубе, да и в каютах, места не больше, чем на пару человек. Над палубой торчит деревянная конструкция, напоминающая скелет из досок. Это перекладины для сушки кальмара прямо в море.

– Да их тут по 300 штук за полгода выносит! – рассказывает житель Приморья Владимир, объясняя, что у него есть связи в органах, значит, информация надежная. – Вон та лодка под уголовкой. И вот эта тоже.

За нахождение в приграничной территории без пропуска можно получить штраф – 500 рублей. Но такое наказание никого не пугает – на 10 километрах ровного песчаного пляжа уже стоит пара палаточных биваков.

– Ну, погранцы, они че, – продолжает Владимир. – Выйдут, пожурят, да и все. Они нормальные так-то. Но если что, лучше подальше от лодок уйти, а то, может, придется ночью переезжать с палаткой.

Сам пляж разделяет погранпост – та же вышка, какое-то сооружение, похожее на радиолокатор, и все та же колючка. За хлипким заслоном, протянутым по песку до моря, скрыто не меньше десятка лодок. Но если подойти на расстояние меньше метров пяти, начинает тревожно выть сирена. Шаг назад – и сирена тут же замолкает. Граница все-таки под охраной.

Туристы не обращают внимания на этот вой: у них заботы поважнее – машина увязла в песке. Мужчины толкают машину сзади, а выбравшись на твердую почву, грузят в кузов корму полусгнившей шхуны. Объясняют: в хозяйстве пригодится.

Собирают все, что можно

Владивостокский журналист Владимир Ощенко в прошлом году поднял проблему северокорейского браконьерства и описал масштабы незаконного вылова морепродуктов. Все побережье Приморья – от Хасана до северных бухт – было буквально усыпано такими судами.

– После прошлогоднего нападения рыбаков на пограничников власти КНДР, насколько я знаю из своих источников, ввели сейчас запрет на выход рыбаков в море дальше видимости с берега, – рассказывает Владимир Ощенко. – Те, кто попались у нас в прошлом году, уже не смогут рыбачить даже в Корее. Их ждет чуть ли не пожизненный запрет на ловлю. А это для рыбацких корейских деревень – серьезные риски, в том числе и социальные. Ведь там в основном устраивают что-то вроде кооперативов и колхозов. И если отец ходит в море, то будут рыбачить и сын, и внук. А если у отца будет запрет, он просто ничему их не научит.

В основном корейские браконьеры нарушают границу во время хода тихоокеанского кальмара. Этот ресурс хоть и квотируется, но самих кальмаров выловить можно много. Вот только для КНДР никаких квот на лов в российских водах не выдавалось уже несколько лет, в том числе из-за санкций.

– Но сам флот никуда не делся. Таких лодок там тысячи, если не десятки тысяч. Сейчас КНДР нужно продемонстрировать, что меры приняты, чтобы выйти на переговоры по выделению квот в Японском море. По моей информации никаких переговоров в 2020 году не будет. И мне кажется, если наши сядут за стол переговоров, то мы признаем, что идем на уступки КНДР, – отмечает Владимир Ощенко.

При этом ловят корейские браконьеры не только кальмара. На лодках они используют запрещенные в России дрифтерные сети. Изначально запрет вводился против японских рыбаков – они ловили такими орудиями лососевых возле Камчатки, а в итоге погибали, запутавшись в сетях, каланы и сивучи. Такими тонкими сетями можно поймать сразу все – от краба до кальмара. После того как улов из сети выбирают, использовать ее уже не получится, и браконьеры просто выбрасывают их в море.

– Японцы как законопослушные граждане, прекратили их использовать, а вот корейцы нет. И когда они отправляются в море, то ловят все, что попадется. Были кадры, как пограничники их задерживают, а они выбрасывают краба за борт – понимают, что это вообще не квотируемый ресурс, и права ловить его нет. А в прошлом году ситуация была чрезвычайная. Из-за нашего попустительства: мол, ловите, голодные, вот и произошло нападение, – рассказывает Владимир Ощенко.

Нападение произошло в октябре прошлого года. Как сообщали в погранслужбе ФСБ России по Приморскому краю, инцидент произошел в исключительной экономической зоне России – в районе банки Кито-Ямато. Во время лова пограничники пытались задержать две шхуны и 11 мотоботов. Но браконьеры, вооруженные палками, напали на пограничников. В итоге ранения разной степени тяжести получили трое военнослужащих.

Часть корейского экипажа была депортирована на родину, под следствием остались 17 человек. По мнению Владимира Ощенко, такой промысел нужно решительно пресекать. Если этого не сделать, то ситуация может ухудшиться.

– У своих берегов они уже все переловили. Я сам был в Северной Корее, нам показывали детский лагерь, правда, детей в нем не было. Но был пляж. И вот из моря шестеро человек тащили что-то вроде трала, но тщетно – все выгребли. Японцы тоже страдают от этого, но и у них в этом году не было таких происшествий – я слежу за их прессой. Но, с другой стороны, в этом году не было таких тайфунов и по берегам новых лодок не было. Может, на Хасан что-то выбрасывало, но не факт, что они у нас ловили – там слишком близко, – рассуждает Владимир Ощенко. – Но все-таки стоит подождать. В прошлом году столкновение было по осени. А если сейчас найдутся те, которые пойдут и против своих запретов, голодные, то тогда они не палки возьмут. В ход пойдут и топоры, и зубы. Так что пограничникам придется столкнуться с отморозками, и это будет уже такая себе реальная война. Так что расслабляться рано.

"Их столько, что пограничников не хватит"

Сами жители побережья относятся к браконьерам по-разному. В прошлом году в бухте Ольга во время тайфуна нашли приют десятки северокорейских шхун. Снятое с дрона видео, которое опубликовал на YouTube Роман Капустян из Владивостока, напоминает эпизод очередной серии "Пиратов Карибского моря". Только на кадрах – дальневосточная бухта Ольга, а "пираты" – из Северной Кореи.

– По морскому праву им нельзя выходить на берег, это если только выбросило, тогда понятно – деваться некуда. Они просто бросают якорь и пережидают бурю. Я узнал о том, что они укрылись в Ольге, и, как только погода наладилась, нашел время после работы, сел на мотоцикл и поехал, – вспоминает Роман Капустян. – И когда я увидел этот рой, то первая мысль была, что у нас пограничников не хватит: на всю бухту четыре погранца и одна лодка. И все. Это раньше был укрепрайон, база ВМФ, а сейчас все уничтожили: на 500 км один погранкорабль, ни постов, ничего. Есть какие-то локаторы, но наши просто наблюдают за этой армадой, потому что сделать ничего не могут.

При этом бывает так, что на берег выбрасывает лодки с топливом и уловом. Как подтверждает Владимир Ощенко, приморчанам попадаются иногда моторы, неиспользованные сети.

– У нас люди все берут, если есть что брать. Но чаще это просто мусор на берегу. Некоторые себе на базы отдыха забирают – как экспонаты, дети там лазают. Но обидно то, что заниматься ими никто особо не хочет. Правоохранителям проще своих взять за пару рыбин, оштрафовать, план выполнить. А с корейца этого что взять? И погибших, бывало, выносило несколько раз. Но кто ими заниматься будет? Корея назад их не берет, никому они не нужны. А в морге что напишешь? Кому эта волокита нужна? – рассказывает Роман. – За лодками они обычно не возвращаются. Бывало, что пытались дернуть с берега, но если не выходило, то бросают. Пытаются номера бортовые срубить топорами, чтобы не опознали чья. Да и в море как за ними уследишь, без погранфлота – транзитом-то проходить можно. А ловят они или нет – кто там с берега увидит.

Владелец приморского турагентства "Хорус" Александр Шамов возит туристов по побережью не один год и тоже отмечает, что в этом году не было такого скопления браконьеров. Вот только и штормов больших еще не было.

– Обычно пустые шхуны прибивает, один раз только несколько тонн топлива было. Ну еда бывает какая-то – сосиски или овощи. У нас закон простой действует: кто первый нашел, того и судно. На базы народ разбирает в основном. Значки какие-то партийные найти можно, – рассказывает Александр Шамов. – Но вот мусора в море от них много. Только в прошлом году на одной из бухт, которая у нас в аренде, много денег потратили на очистку пляжа – только шторм, весь усыпан пенопластом, бутылками пластиковыми корейскими.

При этом к самими браконьерам Александр Шамов относится больше с пониманием.

– Заходят ведь они к нам не от хорошей жизни. Смотришь на эти суда – обычные деревяшки, видно, что там простые работяги на них ходят. Да и наши браконьеры не лучше – все дно драгами вспахивают, что потом и трава не растет, – отмечает Александр

При этом, отмечает Владимир Ощенко, сам лов происходит не только на этих лодках.

– Есть корабль-матка, железный. Он сопровождает 5–6 шхун до внутренних вод. Потом шхуны эти, как челноки, идут ловить, возвращаются, перегружают улов и обратно. Мне рассказывали, что в Ольгинском районе они и на берег высаживались в прошлом году. Так жителей там всего 2,5 тысячи человек, а на каждой лодке по 5–6 корейцев. И их тысячи, таких судов. Если они на берег выйдут разом, то их больше, чем жителей, будет. На этих лодках они и гибнут, конечно. Наши родные браконьеры, правда, тоже не сахар. Но такого урона, как корейцы, Японскому морю не приносит никто.
Как в таких небольших судах умещается по 5–6 человек команды, сложно сказать.

– Они обычно спят там же, где и полки с едой – как селедки в бочке, – уточняет Роман Капустян. – И если нормальный человек на эту лодку посмотрит, то у него вряд ли желание возникнет на ней в море идти. Там герметиком промазано, там пеной, навигации никакой. Современным взглядом – судно не то что ненадежное – корыто. Вот так выживают – наловили, сгрузили и продали в Китай. И все на свой страх и риск – попался, не попался.